Хотел писать он ясно, просто,
Чтоб жизнь по белому листу
Ложилась пластом жирным, острым,
Мир раскрывая и вражду.
О Боге спорил он до боли,
Привлечь хотел воров к суду.
И проводил сохою в поле
За бороздою борозду.
Так каждый день в борьбе с собою,
Со светской лживою средой,
Не понимаемый семьёю,
Рождался Гений – Лев Толстой.

И жалость, и радость, и злость
Смешались под крышей барака.
Любила. Жила. Пронеслось.
Одна. Никого. Кот. Собака.
Но синие очи горят,
И горькой обиды не слышно.
Смеётся, что кормится с гряд
И много в саду спелой вишни.
Есть силы, хоть руки болят.
О большем мечтать и не смеет.
Жалеет вот только поля,
Никто где не пашет, не сеет. Любила и любит свой край.
Всех помнит – и смех их, и лица...
Зовёт и её тихий гай
Под сенью берёз поселиться.

Не надо эту женщину жалеть – Вы можете дух гордости обидеть.
Она в свой час могла бы всем владеть,
За честь сочли б монархи её видеть.
Её родных убили в лагерях.
Мороз и ветер плакали на прахе. Но всё равно глаза добром горят
С последних пожелтевших фотографий.

–  Когда бы их в отряд объединить,
Могли бы олигархи повторить
Бессмертный  подвиг греческих спартанцев?
Наверное, в историю вошли б,
Закрыв все бреши, поддержав рубли…
 –  Не совершают подвиги засланцы.
Историей подписан приговор:
Бесславно жизнь закончит каждый вор.  03.09.2018
P.S.
А вдруг!
Настанет день, пробьёт их час,
А может быть, пробил уже.
Они для Родины и нас
Все скупят яйца Беранже*.
С улыбкой, Михаил Васильков.

* Не путать с Фаберже

В минуту злую Вас я не обидел
И никогда не сожалел о том,
Что рядом с Вами жизнь проволокитил
И грудь не осенил крестом.

Позвольте мне поднять бокал за вас В канун весны,  прекраснейшая дама.
Позвольте мне сказать вам пару фраз,
Фривольных, старых, как ребро  Адама.
Вы велики, искусны на словах,
Желаньям женским нет конца и края.
Вот потому вас разлюбил  Аллах,
А Бог другой решил изгнать из рая.
Вы накопили тысячи причин
За время справедливого изгнанья,
Чтоб презирать сообщество мужчин
И отравлять собой  существованье.
Не истощим ваш арсенал острот.
Набор фантазий  держит  робких в страхе.
Но как красив и чувственен ваш рот!
И как тесно груди в ночной рубахе!
Как мило улыбаются  глаза,
Когда на пальцах шелестят  купюры!
Как просто и легко для вас сказать
"Люблю", коснувшись чьей-то шевелюры!
Хотя слова любви всего звено
В потоке слов, которым дна не видно,
Но мы их пьём, как сладкое вино,
Слегка вздыхая только так, для вида.
Мы шутим грубовато без любви
И  понимаем сердцем и рассудком,
Что как обидно Вас ни назови – Живёт  богиня в каждой проститутке.
Богини милосердны и щедры.
Не хмурьте брови, вам идёт другое.
Поправьте незаметно свой  парик
И топните на дерзкого ногою!

–  Она не даст вам больше, чем имеет, – Сказал философ, глядя ей вослед.
Но рай земной увидел рядом с нею
Воображеньем пламенным поэт.
–  По осени краса её завянет.
Всё мимолётно. Пылью станет цвет.
–  Она богами послана землянам,
Чтоб мир спасти, – ответствовал поэт.

Обворожила, приворожила,
Отворожиться не могу.
Ушла бесследно удаль-сила.
Прирос, присох на берегу.
Напрасно ветер пенит волны,
Зовёт в простор морская даль.
Лишён друзей, свободы, воли.
И мне лишённого не жаль.
Обворожила, приворожила,
Отворожиться не могу.
Пронзила током сердце, жилы.
Не убегу! Не убегу!
Стою покорно и  послушно.
Как в землю вкопанный, стою.
Я твой бесспорно. Твой… Послушай
Песнь лебединую мою.