Путь лесом – километры тишины.
Грибная прель. Закат пылает в кронах.
И золотом, как древняя икона,
Сверкает хвоя вековой сосны.

Чуть слышен непонятный, тихий звон –
Дня, догоревшего, усталое звучанье,
Или печаль с ушедшими прощанья,
А, может быть, заснувшей птицы стон.

И вдруг увидишь озеро блеснёт,
Как зеркало поставленное косо.
И дальних звёзд бриллиантовая россыпь
В него с ночного неба снизойдёт.

Огонь костра то разгорается, то гаснет.
Висит, не шевелясь, берёз листва,
По их стволам бежит прохладная роса.
Ночь царствует -- над ней никто не властен.

Но всё не на всегда – зазеленел восток.   
Всё спит ещё -- вода, трава, кувшинки 
И паучки в изящной паутинке.
И от костра остался лишь дымок.

Горит Венеры голубой хрусталь,
И небо всё прозрачней и светлее.
Жизнь просыпается и кажется ладнее,
Как будто бы не жизнь, а пастораль.

Путь лесом – километры тишины.
Грибная прель. Закат пылает в кронах.
И золотом, как древняя икона,
Горит хвоя раскидистой сосны.

Чуть слышен непонятный, тихий звон –
Дня, догоревшего, усталое звучанье,
Или печаль с ушедшими прощанья,
А, может быть, заснувшей птицы стон.

И вдруг увидишь озеро блеснёт,
Как зеркало поставленное косо.
И дальних звёзд бриллиантовая россыпь
В него с ночного неба снизойдёт.

Огонь костра то разгорается, то гаснет.
Висит, не шевелясь, берёз листва,
По их стволам бежит прохладная роса.
Ночь царствует -- над ней никто не властен.

Но всё не на всегда – зазеленел восток.   
Всё спит ещё -- вода, трава, кувшинки 
И паучки в изящной паутинке.
И от костра остался лишь дымок.

Горит Венеры голубой хрусталь,
И небо всё прозрачней и светлее.
Жизнь просыпается и кажется ладнее,
Как будто бы не жизнь, а пастораль.

Мыслей нет. Слова иссякли.
Ночь. И звёзд на небе нет.
Только слышно время капли
Прячут прошлого секрет.

Что и как когда-то было,
Чей в душе остался след.
Может статься, это милость
Помнить прошлое без бед.

Без несчастий и напастей,
Без неправды и заноз.
И при этом на контрасте
Помнить только, что сбылось.

Ласку рук прикосновенья.
Первый робкий поцелуй.
Листьев легкое круженье.
Тихий плеск фонтана струй.

Сон спускается на землю
Тихо, сладко, неспеша.
Бог, наверно, тоже дремлет.
Вместе с ним моя душа.

К чему пустячные и мелочные ссоры,
Обиды горькие и глупые слова,
Дела ненужные и праздность разговоров,
И злые шутки из пустого озорства.

К чему боимся мы любви, невинной ласки,
Боимся нежности и радостной мечты.
Скрываем пылкость чувств под равнодушья маской.
И прячем жемчуга душевной красоты.

Зачем размениваем жизнь на пустяки,
Чего-то ищем, важное теряя.
И логике житейской вопреки
Свою, да и чужую жизнь ломаем.

Зачем на это всё мы тратим жизнь,
Скрывая то, что людям так желанно.
Привязанность к условностям – каприз,
Раз лучшее в нас с детства изначально.

Нам надо бы прислушаться к себе.
Любить, что с малолетства было в каждом.
Не потерять себя в бессмысленной толпе,
Чтобы потом не пожалеть однажды.

Лились ночами тёплые дожди,
Светило солнце с каждым часом жарче.
И так тепло до самой темноты --
Жизнь помешалась от такой удачи.          

Трава – кустарник, и как лес хлеба,
Иван-да Марья ростом с человека.
Её цветы целуют нас в уста --
Такой погоды не было от века.

И красный клевер путался в ногах.
Пригорки завились пьянящим хмелем.
Приляжешь – опьянеешь в их цветах,
От счастья сразу станешь менестрелем.

Пчёл, мух, жучков несметные хоры,
И, кажется, поёт в восторге воздух.
А птицы в небе словно школяры,
С уроков убежавшие без спросу.

Такое лето два-три раза в жизнь,
А может даже и гораздо реже.
Как жаль! А нынче оглянись --
Весь двор вокруг уже давно заснежен.

На улицах скучают фонари --
Им без прохожих очень одиноко.
Пройдёт прохожий где-то ненароком,
И улицы опять как пустыри.

Не ярок, скучен свет от фонарей,
Они и сами этому не рады.
Но что поделать? В темноте ночей
Кому-то надо освещать фасады.

Случайный путник тоже свету рад,
Иначе как отыщешь дом любимой.
Нельзя ломиться в двери наугад
И не найти знакомой двери милой.

Но всё же грустно ночью фонарю,
Вот только разве укачает ветер.
А он стоит покорен, безответен
И ждёт безропотно рассветную зарю.

За окном то снег, то дождь --
Грустный вальс танцует осень.
И настолько он несносен,
Что и слов не подберёшь.

Дождь идёт, вселяя смуту,
Беспрестанно. Напролёт.
Будто каждую минуту
Наземь рушит небосвод.

Дождь идёт, дождь идёт,
Дождь идёт, стучит по крыше.
Кажется, что кто-то свыше
Нам сигналы подаёт.

Дождь и день идёт, и ночь.
За стеной скребётся мышка.
Очень хочется вприпрыжку
Убежать отсюда прочь.

Правда есть одна загвоздка,
Если дождь нещадно льёт.
Добежав до перекрёстка,
Выбрать верный поворот.

За окном то снег, то дождь --
Грустный вальс танцует осень.
И настолько он несносен,
Что и слов не подберёшь.

Дождь идёт, вселяя смуту,
Беспрестанно. Напролёт.
Будто каждую минуту
Назем рушит небосвод.

Дождь идёт, дождь идёт,
Дождь идёт, стучит по крыше.
Кажется, что кто-то свыше
Нам сигналы подаёт.

Дождь и день идёт, и ночь.
За стеной скребётся мышка.
Очень хочется вприпрыжку
Убежать отсюда прочь.

Правда есть одна загвоздка,
Если дождь нещадно льёт.
Добежав до перекрёстка,
Выбрать верный поворот.

За годом год проходит время,
Как говорится, жизнь не ждёт.
И в ногу с ним, стопами теми,
Почти что как слова в поэме,
Приходит череда забот.

Такое свойство есть у жизни --
Чтоб было некогда скучать,
Она не любит тишь да гладь.
Чем тише, тем она капризней.

И только вроде поутихло,
Опять тревоги тут как тут:
То в голове нерабериха,
То разных дел без передыха,
А то напасти напрягут.

То крадучись, играя в прятки,
Негаданно настигнет хворь.
Или нагрянет кредитор,
Что хуже всякой лихорадки.

А за окном то дождь, то снег --
Свой грустный вальс танцует осень.
То тучи в небе, а то просинь.
И ритм такой почти несносен
В наш суетный, циничный век.

Слагать весёлые стихи
О жизни тленной и прекрасной
Сегодня также несуразно,
Как и отмаливать грехи.

Когда в разгаре С В О,
Когда снаряды и ракеты
Кого-то убивают где-то,
Неэстетично шутовство.

И хоть пока над домом тишь,
И не гремят над крышей взрывы,
Не поглядишь на мир шутливо --
Кассеты вовсе не кишмиш.

Пришла необходимость в мир,
Как говорил Зенон Китийский.
Долг не закутать ноги в джинсы,
А жизненный ориентир.

Как сладок узнаванья миг
Того, что повторилось снова,
Когда меня опять настиг
Знакомый голос. С полуслова
Я вспомнил прежний облик твой,
Все наши встречи, расставанья.
Всё это было не впервой
Для длительного ожиданья.
Но слишком беден мой язык,
Особенно в душевной смуте,
Чтобы открыть души тайник,
Поведать о нежданном чуде.
Я только помню краткий миг -   
Благословенный дар той ночи,
Твой сдавленный, короткий вскрик,
Твои заплаканные очи.

Шуршат в овраге лопухи,
И никнет гроздь рябины.
А в мыслях много чепухи,
В делах не счесть рутины.

Но разве этим жизнь полна?    
Лишь в этом жизни чудо?
Мы чашу жизни пьём до дна
Из бытия сосуда.

Мы в нём осознаём себя -
То место в нашем мире,
Что прочертила нам судьба,
Быть может, лишь в пунктире.

Там запахи сырой земли,
Осенних листьев шорох.
Забытый дом, где мы росли
В общинных коридорах.

Ночное небо. Серп луны.
Мороз. Хрустальность льдинок.
Чудные, сказочные сны.
И жемчуга росинок.

Там вся земная красота,
И волшебство отчасти.
Там жизнь. И вовсе неспроста
Там ожиданье счастья.