Боль пульсом бьется у виска...
Застыло все, как гипса слепок.
Дом оказался из песка,
Хоть был, на вид, как будто крепок.

И волны жизненных невзгод,
С тех пор, как молоды мы были,
Накатываясь каждый год,
Его безжалостно размыли.

И как мне слово положить,
Чтоб никого им не обидеть?
Один лишь раз пришлось любить...
...Но я не стану ненавидеть.

Что ж, боль моя со мной всегда...
И каждый раз в объятьях ночи,
Она, как талая вода,
Меня прилежно, мерно точит.

А я ведь тоже Божья тварь,
В кругу навеянных вопросов...
Пошло все на... кричит бунтарь!
Смирись, твердит за ним философ.

И я смиряюсь с каждым днем.
Заботами всегда загружен.
Не делаю я ход конем, -
Ни шах, ни мат уже не нужен.

Все это глупая возня,
Как ей устал я заниматься...
Не разберет сам черт меня,
А он то должен разбираться.

Да, око видит - зуб неймет...
Я закрываю свою душу.
Быть может кто меня поймет,
Другим... покоя не нарушу.

Старый парк, знакомые аллеи,
Как люблю сюда я приходить.
Вновь увидеть старые деревья,
По пожухлым листьям побродить.

Вот навстречу мне прошел прохожий.
Глянул вскользь - мужчина молодой,
В этот поздний вечер, непогожий,
От дождя торопится домой.

Слева танцплощадка показалась,
За забором пусто и темно,
А когда-то музыка звучала,
Правда это было так давно.

Ну, а я гуляю этим вечером
И хотя противный дождь идет,
Потому, что дома делать нечего,
Просто там меня никто не ждет.

Все проходит, ничего нет вечного,
Вот и дождь прошел, и скоро я уйду.
Но не раз еще, я поздним вечером,
Прогуляться в старый парк приду.

Напыщенно и глупо вопрос твой прозвучал.
А я сидел и думал, тебе не отвечал.
Я думал о прекрасном, я думал о весне,
Пока ты задыхалась в словесной кутерьме.
Ведь так красиво небо и облака вдали,
Лишь эхом отдается противный визг пилы...
Красива паутинка, что ночью сплел паук,
Вот только сука лает, но мне же не досуг.
И монотонно льется дорога-разговор,
Запретный знак вначале - "Односторонний спор!"
И еду,
              еду,
                       еду, эмоции поправ,
Про знак не забывая, чтоб не лишили прав.
Ну, наконец, устала.... искать итог причин.
Садись-ка лучше рядом и вместе помолчим.


( Совсем не о себе и совсем не грустная )

Наших душ струны перебирая,
Под гитару, он прост и беспечен.
Льет и льет свои песни Митяев,
Словно русский язык бесконечен.

Их по капле нам в сердце роняя
И всегда улыбаясь при этом,
Стал мне другом кудесник Митяев,
Пусть он даже не знает об этом.

Яркий образ картин создавая,
Про ножи и царицу Непала...
Ты рисуй нам художник Митяев,
Мы не жадные, просто нам мало.

Когда слева, в груди, засыпает...
Станет грусть беззастенчиво лапать,
Приходи к нам на поморщь Митяев-
Ты умеешь будить и царапать.

Конец зимы совсем уж близок-
Весенний запах в воздухе витает.
Путь облаков еще так низок,
Но недалек тот день и снег растает.
И побегут ручьи и оживет природа,
Пробьется первый, слабенький росток...
Пришла весна- такое время года,
Расцвел подснежник- первенец цветок.
Забыты злые вьюги и метели,
Кругом разноголосый птичий хор,
Деревья тихо- тихо зашумели,
Вновь начиная меж собою разговор.
О чем они ведут свою беседу?
Про что они друг другу говорят?
Быть может просто, как сосед соседу,
Нахваливают новый свой наряд.
А он горит своим зеленым цветом,
Все больше разгораясь с каждым днем,
Весенним солнцем, ласковым, прогретый,
Омытый первым неуверенным дождем.
И уж бежит куда-то деловито
Проснувшийся недавно муравей
И замерев, усами шевельнул сердито
И побежал опять вперед еще быстрей...
Ожило все теплом согрето,
Ушла холодная зима.
Пришла весна- преддверье лета,
Ликует все- пришла весна!

Сколько было зим одиночества?
Сколько их еще впереди?
Как вот тут не поверить в пророчества,
Что замешаны на крови...

Вновь промчалась тройка весенняя
И забыт уж жар лета...пусть...
Братцы - месяцы, вы осенние,
Что ж кидаете снова в грусть?

Ах, пророчество - Ваше Высочество!
В крайний день декабря, напоказ -
Вновь часы, про мое одиночество,
Били мне, аж двенадцать раз.

Что нагадано, видно сбудется -
Знать сильна была черная тварь...
Сколько длится еще перепутице?
Ты поведай мне, друг январь.

Нашепчи мне на ухо метелями,
Воем вьюги ответ мне напой...
И снежинками - менестрелями,
Растревожь... и опять успокой.

Вечер морозный,
Облачно грозный,
Хлопья снега летят.
Иду я веселый и несерьезный
Куда глаза глядят.
Давит упруго
Незаконченным кругом
Мутной луны пятно.
А мы посидели, выпили с другом,
И на душе светло.
Сроднясь с тротуарами,
Где стройными парами
Льет свет фонарей отряд.
Бреду и бреду переулками старыми
Который уж час подряд.
Как кораблик бумажный,
Упрямо отважный,
Плывет бедам всем назло.
Так и я все шагаю,
Куда? Сам не знаю.
И на душе светло.
А ночь пролетает,
Облачность тает,
В разрывах луна украдкой.
Картины рисуя,
Он все зарифмует,
Склонившись над старой тетрадкой...
...Воздух морозный
Щекочет ноздри,
Снежинки летят и летят.
Идет он нетрезвый и несерьезный,
Куда глаза глядят...

Хризантемы под снегом,
Жизнь и смерть изначально...
Это было красиво,
Но немного печально.
Снег сойдет им казалось
И они жить старались...
Им  немного осталось,
Как они ошибались.

Хризантемы под снегом,
В окончании смелом,
При последнем дыхании -
Белым цветом на белом.
И стоят горделиво,
Но фатальность банальна...
Это было красиво
И немного печально.

Слова - листочки
Ложатся в строчки.
Их снова осень
Кидает в грусть,
Вновь оборванцы,
В минорном танце,
Кружась ложатся...
Что ж, ну и пусть.

Ох, как обманны
С утра туманы
И наше солнце
В плену у туч.
А мы как прежде,
Все ждем с надеждой
И лето бабье
И теплый луч.

А с неба льется
И не поется
И ярких красок
Уж не вернуть.
А так хотелось,
Чтоб вновь запелось,
Кусочек лета,
Хоть на чуть-чуть.

Пусть бабы дунут,
В ладошки плюнут,
Пошепчут малость
И понесло...
Чтоб вмиг свершилось -
Муть расступилась
И это лето
Опять пришло.

Но правит осень
И нас не спросит,
А  вновь толкает
В сырую суть.
И вот мы дружно
Бежим по лужам,
Быстрей стараясь
В подъезд нырнуть.

Ей в наказанье
И в назиданье,
За наше лето - Не обессудь.
Задав проблемы
Осенней темы,
Я вновь заставил
Ее всплакнуть...

Башенки, башенки, башенки, старый карниз...
Сон мне приснился, как будто я падаю вниз.
Сон мне приснился, как будто я в пропасть лечу,
Но не хочу я туда, не хочу, не хочу.

Странно, я вдруг понимаю, что это лишь сон.
Ужас паденья сокрылся за тенью времен.
В осколках видений всплывают забытые лица
И пониманье опять, что все это мне снится.

Бурное море - мне надо его переплыть.
Рядом покойный отец: - Да сынок, надо жить.
- Пап я боюсь, я не справлюсь, я не смогу.
- Сын , будь мужчиной, я рядом, всегда помогу.

Даже во сне аллегория - жизнь как вода.
Где-то теченьем, а где-то кристаллами льда.
Море, корабль, единственный, в белом, матрос...
Как одному и куда надо плыть, вот вопрос.

Жизнь словно книга и каждому свой фолиант.
Может ли быть в нем записан другой вариант?
Жизнь, бубенцами звеня, пронесется как тройка...
Каждый экзамен: пять - белое, черное... двойка.

Башенки, башенки, башенки, старый карниз...
Сон мне приснился, как будто я падаю вниз.
Сон мне приснился, как будто я в пропасть лечу,
Но не хочу я туда, не хочу, не хочу.