он умел ворошить в ней живое и настоящее,

поднимать из глубин, заставлять говорить.

он смотрел ей в глаза, бесконечно блестящие.

и просил одного — никогда не курить.

он бросал все дела, и летел, и бежал,
лишь бы к ней, лишь бы рядом — помочь и согреть.
но прошла сотня дней — он, наверно, устал,
и однажды он просто забыл прилететь.

она долго ждала у окна, у двери.
она слушала звуки соседских шагов,
но на улице были одни фонари
и немного людей из окрестных домов.

он, наверно, в пути задержался, замерз.
он голодный и злой. я согрею глинтвейн.
он не может предать, ведь у нас все всерьез.
он не может уйти… за окном все темней.

ей казалось, что он на больничной постели,
он в бинтах, может, в коме, его не спасти.
ей казалось, его уже даже отпели.
ну не мог он забыть!!! ну не мог не прийти…

телефон вне сети, за окном уж рассвет
и она обзвонила десятки больниц.
ей везде отвечали — таких у нас нет
и вода ручейками стекала с ресниц.

она встретит его через пару ночей,
разглядит силуэт в ресторанном окне.
он в компании дам и хороших друзей,
он, увы, даже думать забыл о тебе.

ей бы тоже хотелось поближе к теплу,
но дыханье и боль, и страх затаив.
она смотрит в окно, прислонившись к стеклу,
повторяя одно: слава богу, он жив.